Не секрет, что в массовом сознании сложился стереотип мигранта из Таджикистана: подсобник на стройке, продавец на рынке.
Но история Маджида УБАЙДУЛЛОЕВА, доктора технических наук, профессора кафедры «Основы конструирования и прикладная механика» КНИТУ (КХТИ) не оставляет камня на камне от таких предрассудков.
«Сколько себя помню, всегда хотел реализоваться именно в науке! – говорит Маджид Насриевич на прекрасном русском языке. – Мне очень повезло, что я в свое время оказался в Казани. Дело не только в том, что это хороший город, в котором живут хорошие люди. Здесь сильная научная база, сравнимая с Москвой и Санкт-Петербургом. То, чем я здесь занимаюсь, в Таджикистане было бы невозможно… Должна быть среда, научный коллектив, определенный круг общения. Ведь науку в одиночку не двигают, один в поле не воин, как говорится».
Таджикский дом в Казани
Семья Убайдуллоевых в Казани с 2006 года. Хотя и до этого их судьба постоянно была связана с Россией, но за те 17 лет, что они обосновались в столице Татарстана, этот город стал для них родным: здесь они построили дом, в котором мы и встретились для интервью; здесь их дети нашли себя в профессиональном плане и обзавелись семьями. Но все же своим самым главным «казанским достижением» Убайдуллоевы считают докторскую диссертацию главы семейства, которую он защитил в феврале 2022 года.
— Это Сайера, — Маджид представляет свою супругу и приглашает в дом. – Без нее у меня ничего бы не получилось, она моя мощная железная поддержка. Такая у нее должность – моя жена! Были времена, мы жили в общежитии с четырьмя детьми в двух комнатах, в одной я диссертацию пишу, в другой вся семья.
— Дети у нас очень спокойные и послушные, — улыбается Сайера, — скажешь: «Не мешайте папе!», они и не мешают. Пока он докторскую делал, все вопросы, конечно, мне приходилось решать – по дому, детей замуж выдавать и женить и так далее.
Стол, за которым мы беседуем, ломится от угощений.
— В Таджикистане так принято, — поясняет супруга, — это еще скромно… У нас дом всегда открыт, часто дети с супругами гостят, внуки, их у нас восемь. У старшей дочери – Сарвары — трое детей, у сына Араса — две девочки Аниса и Муниса, у третьей дочери, Зевары, один сын.
А это Мадина, наша младшая дочь у нас в гостях, — Сайера представляет молодую улыбчивую женщину с грудным ребенком на руках, — она медицинский колледж окончила, у нее второй ребенок недавно родился.
На самом видном месте, на стеллаже за стеклом — Коран.
— При советской власти мечети в Таджикистане не работали, но все бабушки и дедушки все равно намаз постоянно читали, — поясняет Маджид Насриевич. — Наши родители после 40 лет тоже к религии повернулись, ну и я, когда занятий в пятницу нет, хожу в мечеть.
Дети Ферганской долины
О научных достижениях Маджида Убайдуллоева есть упоминание в книге «Выдающиеся люди Исфары». Ведь он и его супруга Сайера родом из этого города на севере Таджикистана.
— Семья моих родителей была самая обычная, — рассказывает Убайдуллоев. – Папа сначала в шахте в забое работал, Исфара ведь шахтерский город, потом в автоколонне водителем на ГАЗ-53. Нас было четверо братьев и одна сестра — все, кстати, сейчас в России живут. Мама – домохозяйка. Детство у нас было замечательное, это еще были времена Советского Союза. Наша Исфара расположена в Ферганской долине, рядом Коканд, Шымкент, Ош, Ходжент — места красивые, люди очень гостеприимные. Природа потрясающая, воду можно прямо из речки пить!
У нас не только телефонов не было, даже телевизор мы не смотрели. Родители были строгие, просмотр кинофильмов не одобряли. Мы все время читали романы, повести. Одну книгу закончишь, сразу другую берешь. Это намного полезнее, ведь в кино картинки уже готовые, а тут твоя фантазия, твое творчество, сам рисуешь в голове образы, пейзажи.
Помню, какое в детстве на меня воздействие оказала книга Николая Островского «Как закалялась сталь». Это о таком герое, которым восхищаешься! Перечитал все произведения нашего классика ХХ века, основоположника современной таджикской литературы Садриддина Айни, он творил на таджикском. В общем, много чего было в детстве прочитано, в неделю две-три книги, и в основном таких авторов, которые писали о том, что сами видели, в чем участвовали.
После окончания школы Маджид решил поступить в Ленинградский инженерно-строительный институт.
— Нас направляли на учебу по линии Минвуза, — рассказывает Убайдуллоев. – Я учился на специальности «Промышленное и гражданское строительство», это конец 70-х — начало 80-х, золотое время, прекрасный Ленинград, красивый, светлый! Когда в 1983-м получил диплом инженера-строителя, вернулся в Таджикистан, в Душанбе, по направлению в Политехнический институт на кафедру экономики и организации строительства. Я преподавал технологию строительного производства.
Комсомольская свадьба
— А с женой вы в Исфаре познакомились? – интересуюсь я.
— У нас же родители договариваются о свадьбе, — поясняет Маджид, — такая традиция. Мы, конечно, друг друга знали, в одной школе учились, она на 7 лет младше. Ее мама была директором нашей школы, человек известный, очень активная, до сих пор благотворительностью занимается.
У нас свадьба проходила 8 марта, и представляете, снег выпал! А застолье должно было быть на улице, у нас ведь свадьбы очень большие…
— Принято так, — подхватывает Сайера, — если я вас приглашу, а вы с собой возьмете всех ваших родственников, друзей и соседей, мы только рады будем! Это значит, вы нас уважаете.
— А у меня должны коллеги из института приехать, из Душанбе, а тут снег! — смеется Маджид. – «Давайте отменять!» — говорю. Но мама Сайеры организовала, чтобы мы в актовом зале школы свадьбу сыграли. Никогда такого не было, поэтому всем хотелось прийти, посмотреть! Столы поставили, такая настоящая комсомольская свадьба получилась. Я помню, мы к школе на машине подъехали, а люди во дворе с двух сторон стоят, и актовый зал полный…
Видно, что Маджид и Сайера очень друг друга дополняют.
— У меня супруга предпринимательского склада, — улыбается глава семейства. – В основном, в науке нет больших денег, только зарплата. Были времена, мы квартиру снимали. Я получал 22 — 25 тысяч, 10 — 12 за квартиру отдавал, четверо маленьких детей, она все это на себе тащила, на рынке работала. Я ведь в науку с головой ухожу, а деньги на второй план… Вот статью написать научную, мне это важно.
— Папа, когда работает, вообще ничего не слышит, — смеется Мадина. — Мы в детстве всегда этим пользовались. Он сидит за столом, бумаги разложены, формулы пишет. Мы спросим о чем-нибудь: «Можно это сделать?», он автоматически отвечает: «Да». А потом: «Вы зачем так сделали?!» — «Так ты же сам разрешил!»
— Да, когда интересно, бывает, до двух-трех часов ночи сижу, работаю, — соглашается Маджид Насриевич. – Увлекаюсь и ничего не замечаю… А жена все на себе несла. Именно в этом она меня понимала, разделяла мою судьбу, помогала, поддерживала. Когда сын вуз окончил, начал бизнесом заниматься, и дочери выросли, стало легче.
Возвращение к призванию
В 1986 году из-за проблем со здоровьем Маджид был вынужден вернуться в Исфару.
— В исполкоме поработал, — вспоминает инженер, — потом в строительной организации СУ-29. Но я чувствовал, что все это не мое… И когда мне позвонили из Душанбе, сказали, что открывается целевая аспирантура по моей специальности в Ленинграде, я не задумываясь взял письмо, что Таджикистан меня направляет, и поехал. Это было в 1988 году. Но в Ленинграде оказалось, что квоты только для местных, я с этим письмом в Москву. Приехал в агропром, это именно по их линии аспирантура открылась, мне там говорят: «Ты вуз с отличием окончил, можешь работать инженером, зачем тебе аспирантура?»
А я знал свои способности, что могу работать только в научном, в исследовательском направлении. Смог бы на производстве, и преподавать могу, но это не совсем мое. Они говорят: «Ладно, езжайте к себе в Таджикистан, мы вам ответ туда пришлем!» Через месяц пришло письмо – место выделено, поехал, сдал экзамены, за три года кандидатскую написал и защитился в 1990-м. Тема была мне интересна: «Усиление строительных конструкций» — это строительная механика, руководитель очень хороший, крупный специалист в области гидротехнического строительства, очень много он мне дал. Так я стал научным работником.
Но полноценно погрузиться в науку Убайдуллоеву помешала гражданская война.
— После аспирантуры я работал на кафедре механики в Таджикском аграрном университете, — вспоминает Маджид, — а в 93-м началось… Днем все нормально, ночь наступает — стрельба, беспорядки. Это была борьба за власть, и я думаю, кем-то извне все было организовано, кто-то расшатывал ситуацию. А у нас уже двое детей было, дочь отправили к бабушке в Исфару, а сын маленький. Жена говорит: «Все, хватит, надо уезжать…» Завкафедрой меня отговаривал, но после очередной ночной перестрелки мы просто собрали самые необходимые вещи и уехали на нашу малую родину, там было спокойно. Но вариантов заниматься наукой, конечно, не было, так что можно считать, что с 1993 года по 2000-й — потерянное время.
Путь в Казань
Но все эти годы мечта вернуться к научной деятельности не оставляла Убайдуллоева.
— Однажды у нас гостили знакомые из Уфы, — рассказывает ученый. – Я попросил их взять мои документы, показать в Башкирском государственном аграрном университете, сказать, что хочу работать в России. Там посмотрели мои бумаги, попросили кое-какие еще дополнительно прислать. Но я подумал, зачем пересылать, я лучше сам поеду, на месте поговорю. Меня взяли в БашГАУ преподавать сопромат и термомеханику на кафедре теоретической прикладной механики. И мы всей семьей переехали. Эта работа была ближе к тому, чем бы мне хотелось заниматься, и все же не научно-исследовательский труд…
К тому моменту многие родственники семьи Убайдуллоевых обосновались в Казани, и Сайера высказала желание перебраться в столицу Татарстана.
— В Казани я первым делом пошел в инженерно-строительный институт на кафедру металлических конструкций, — вспоминает Маджид, — ее тогда возглавлял профессор Иван Леонидович Кузнецов. Показал ему документы: «Я кандидатскую защищал по строительству, хотел бы продолжить у вас свои изыскания». Он сказал: «У меня мест нет, но давайте вместе походим по другим кафедрам, вдруг есть у кого-то вакансия». Он так расположился ко мне, что целый месяц со мной ходил по кабинетам. И в одном из разговоров выяснилось, что в КНИТУ (КХТИ) есть место на кафедре теоретической механики и сопротивления материалов. Так мы познакомились с Муратом Нуриевичем Сиразутдиновым, он тогда возглавлял кафедру, и оказалось, что у нас очень близкая сфера научных интересов. То, чем я занимался в аспирантуре, — частный случай той программы по расчету усиления конструкций в напряженном состоянии, которую разрабатывали здесь на кафедре. В общем, мне очень повезло, что я встретил такого ученого, как Сиразутдинов, он мне очень помог.
Две родины
Сегодня Убайдуллоевы в полной мере считают Татарстан своим родным домом.
— А дома вы на таджикском языке разговариваете?
— Мы с женой да. С детьми начинаем на таджикском, но потом на русский переходим, — улыбается инженер. – А вот с внуками уже только по-русски.
— А на родину, в Таджикистан не тянет? – интересуюсь я.
— Казань уже свой, родной город, — говорит Маджид Насриевич. — Даже мой отец похоронен здесь. Он приезжал к нам каждый год на два-три месяца, чаще всего зимой. А вот в последний раз, в 2017 году, он здесь заболел, и нам не удалось его спасти, – ученый на некоторое время замолкает.
— Но вы правы, историческая родина тянет. Раз в год хотя бы надо съездить, увидеться с родственниками, посмотреть на природу, воздухом подышать, водички попить. Земля родная зовет.
ЖУРНАЛ «НАШ ДОМ -ТАТАРСТАН» 4 (82)
Роман УСАЧЕВ
ФОТО Наталья ВЯТКИНА
